Объем внимания ч.2

Вудвортс Р. Экспериментальная психология. М.: Изд-во иностранной литературы. 1950 Отвлечение внимания Принцип экспериментов на отвлечение внима­ния прост: во время выполнения назначенной зада­чи вводятся не относящиеся к делу раздражители, “дистракторы”, и наблюдается, не нарушается ли в каких-нибудь отношениях исполнение. Испытуемый может быть предупрежден заранее, чтобы не обра­щать внимания на эти отвлекающие раздражители, или же они могут быть предъявлены ему неожидан­но. В обоих случаях он скоро убеждается, что ему ничего не остается делать с этими раздражителями, кроме как пренебречь ими. Экспериментатор стара­ется отвлечь внимание испытуемого, испытуемый же старается не отвлекаться. Отвлекающие раздражители не должны быть та­кими, чтобы обязательно препятствовать исполне­нию. Если, например, задача состоит в сравнении двух тонов, то посторонние звуки станут более чем отвлекающими раздражителями, поскольку они бу­дут маскировать тона. В таком случае могут быть при­менены зрительные раздражители.

У молодых людей результат этих экспериментов обычно таков: раздражители не отвлекают их вни­мания, за исключением, может быть, короткого вре­мени, пока испытуемый не приспособился к ситуа­ции. Убедительным экспериментом такого рола яв­ляется эксперимент Гови (1928), Класс второкурс­ников колледжа был разбит на две одинаковые груп­пы для выполнения определенного задания, 6 недель спустя контрольная группа выполняла это же зада­ние в другой форме при нормальных условиях, в то время как экспериментальная группа выполняла его при условиях слухового и зрительного отвлечения. Из разных частей комнаты попеременно звонили 7 электрических звонков различных тонов; кроме того, здесь было 4 мощных гудка, 2 opганные трубы и 3 свистка, циркулярная пила, включавшаяся от вре­мени до времени, и фонограф, играющий веселую музыку. У задней стены зала непрерывно то здесь, то там вспыхивали прожекторы, свет которых, правда, не был направлен в глаза испытуемых, а помощ­ники экспериментатора, непривычно и кричаще одетые, входили, неся странные части аппаратов.

Условия для экспериментальной группы были не­благоприятными и утомительными, но на выполня­емое задание они подействовали мало. Они выпол­няли его почти так же, как и их товарищи в конт­рольной группе. В результате две группы, условия которых были одинаковы в первом испытании, име­ли во втором испытании следующие показатели:контрольная группа, работавшая при нормаль­ных условиях – 137,6;экспериментальная группа, работавшая при от­влечении – 133,9;очевидная потеря вследствие отвлечения – 3,7.

Будет ли данному испытуемому способствовать или мешать такой, например, отвлекающий фактор, как танцевальная музыка, может зависеть от его соб­ственной установки. Если он склонен верить, что му­зыка облегчит его работу, он. вероятно, обнаружит улучшение результатов, и их ухудшение, если ему внушено противоположное убеждение (Беккер, 1937).

Как преодолевается отвлечение. Приемлемым было бы следующее предположение: для преодоле­ния отвлечения в работу должно быть вложено боль­ше энергии. Морган (1916) проверял эту гипотезу, регистрируя силу движений пальцев испытуемых при выполнении задачи, в известной мере напоминаю­щей машинопись. Испытуемый работал на К) нуме­рованных клавишах. Аппарат предъявлял отдельные буквы, которые испытуемый переводил на числа со­ответственно коду. Испытуемый нажимал на клави­шу, помеченную этой цифрой, и аппарат немедлен­но экспонировал другую букву для кодирования и нажатия и т. д. Испытуемому было неизвестно, что сила, с которой он ударяет по клавише, регистри­ровалась. Пневмограф у его грудной клетки регист­рировал дыхание. Испытуемый был один в комнате, но экспериментатор наблюдал его поведение через глазок. Некоторое время испытуемый работал в пол­ной тишине, а затем со всех сторон начинали зву­чать звонки, гудки и фонограф. Действие отвлекаю­щих факторов продолжалось в течение 10 мин и сме­нялось 10 мин тишины. Более 20 испытуемых про­шли через этот эксперимент с результатами, кото­рые различались в деталях, но согласовывались в сле­дующих, имеющих важное значение, отношениях:

1. Имея первоначально лишь небольшой предва­рительный опыт в исполнении задания, испытуе­мый в течение эксперимента показывал прогрессив­ное совершенствование.2. Когда начинался шум, наблюдалось некоторое замедление работы.

3. В течение очень немногих минут испытуемый восстанавливал свою прежнюю скорость и продол­жал дальнейшее совершенствование.

4. Когда шум прекращался, не только не наблю­далось немедленного улучшения, но часто имел ме­сто даже внезапный срыв. Прекращение шума, к ко­торому испытуемый уже приспособился, действова­ло как отвлекающий фактор.

5. Когда устанавливалась тишина, наблюдалось дальнейшее совершенствование исполнения.

6. Сила, с которой испытуемый ударял на кла­вишу, убывала в течение первого периода тишины, резко возрастала в начале шума, оставалась во вре­мя шума постоянной и падала по прекращении шума.

7. Запись дыхания, а также наблюдения экспери­ментатора через глазок показали речевую активность части испытуемых, особенно во время шума. Цифры и буквы, с которыми он имел дело, часто выгова­ривались вслух.

Мы видим здесь настоящее преодоление отвле­чения, одновременно с возрастанием мускульной энергии, вкладываемой в работу. Вероятно, включе­ние дополнительной мускульной энергии в деятель­ность (в этом случае – движение пальцев), соверша­емое при отвлечении, происходит почти бессозна­тельно. Выговаривание цифр и букв было менее бес­сознательным. Оно более похоже на средство, ис­пользуемое испытуемым в целях поддержания нару­шаемой деятельности. Таким же образом человек может молча складывать столбцы чисел, когда все Тихо, но чувствует себя вынужденным выговаривать или шептать числа, если кругом шумно. Однако по вопросу о том, действительно ли добавочная мус­кульная энергия преодолевает отвлечение, и если да, то каким образом, мнения расходятся. Мы считаем, что здесь имеет место конкуренция различных дви­гательных систем, борющихся за контроль над орга­низмом, большая мускульная активность, по-види­мому, доставляет какие-то преимущества. ..

Отвлечения, которые не преодолеваются. В таких экспериментах, как только что описанный, испы­туемый старался не отвлекаться и готов был прила­гать всю энергию, необходимую для работы. Однако в повседневной жизни направленность на работу часто бывает не так сильна. Новый раздражитель про­буждает любопытство, и некоторое время затрачи­вается на ориентировку, как, например, у собак акад. И. П. Павлова, отвечающих на отвлекающие раздра­жители “ориентировочным рефлексом” и временно теряющих свои условные рефлексы, В эксперименте все, что делает экспериментатор, является частью “дела”, в то время как в обычной жизни подобное отвлечение могло бы рассердить, а гнев представля­ет собой большее отвлечение, чем шум. К тому же внутренний интерес к звонку и гудку и даже ко мно­гим фонографическим записям очень невелик; воз­можно, что что-либо более интересное может дей­ствительно отвлечь.

Исходя из этого соображения. Вебер П929) при­менил в качестве отвлекающих факторов хорошую музыку и забавные анекдоты; чтобы избежать адап­тации, он давал задачи, требующие одной или двух минут интенсивной мыслительной деятельности: сло­жение, вычитание, запоминание, определение, из­влечение корня. Все 16 испытуемых показали умень­шение производительности (10-50 процентов), и в отчете о своих субъективных ощущениях все они со­общили, что были в это время отвлечены. Иногда отвлекающие факторы были только более или ме­нее мешающим фоном, но иногда они врывались в сознание и настолько завладевали им, что испытуе­мый забывал свою работу и отдавался музыке или рассказу. В другие моменты музыкальный фон ощу­щался как облегчающий работу.

Субъективное переживание преодоления отвле­чений внимания состояло, как сообщали испытуе­мые Вебера. либо в отстранении отвлекающих фак­торов, либо в положительном сосредоточении на работе. Отвлечение могло быть иногда преодолено путем третирования, как не имеющее значения и нелепое, если даже оно было привлекательно само по себе, и путем старания не замечать смысла рас­сказа и хода музыки. Некоторые испытуемые расска­зывали об особом роде “внутреннего закрывания” од­ного уха и исключении, таким образом, раздражи­теля. Положительное сосредоточение состояло иногда в увеличении темпа или интенсивности работы, иногда в думании вслух. Видимое поведение испыту­емого во время отвлечения, как отмечалось экспе­риментатором, включало: 1) общее возрастание мус­кульного напряжения; 2) возрастание энергии ра­бочих движений: громкая речь, сильные движения рук, глаза, прикованные к работе или устремлен­ные в пространство, поза сосредоточенности (на­клонение туловища вперед и сжимание головы ру­ками); 3) оборонительные движения: встряхивание головой, закрывание глаз, прикрывание глаз рука­ми, движения плечами, отворачивание лица в сто­рону, Эти оборонительные движения были иногда очень сильны. Испытуемый расходовал свою энер­гию на преодоление отвлечения внимания и не бро­сал работы. Некоторые испытуемые впадали в со­стояние временного нервного беспокойства, в ко­тором они не могли работать, или в состояние опу­стошения и полной заторможенности. …

Выполнение двух действий одновременноЭто – уклончивое заглавие для ряда исследова­ний. которые часто идут под рубрикой распределе­ния внимания. Имеет ли место распределение внима­ния при исполнении двух действий одновременно, – это вопрос, на который мы вначале не будем ста­раться отвечать. Распределение внимания означает одновременное сосредоточение на двух различных видах деятельности. Если один из них автоматизиро­ван и совершается без сознательного контроля, ни­какого распределения внимания не требуется. Если оба вида деятельности скомбинированы в одну це­лостную деятельность, также не требуется распреде­ления внимания. Если два вида деятельности, про­водимые одновременно в полном сознании, выпол­няются путем быстрого перемещения внимания от одного к другому и обратно, здесь также нет распре­деления внимания в прямом смысле слова.

Вне зависимости от точного научного определе­ния понятия внимания, сам по себе факт одновре­менного выполнения человеком двух или более дей­ствий поставил проблему большой важности.

Мы могли бы сказать, что человек всегда вы­полняет больше, чем одно действие одновременно. Так, независимо от внутренней деятельности желез и гладкой мускулатуры, у него всегда наблюдается деятельность скелетных мышц и органов чувств. Он может ходить, держать что-нибудь левой рукой, же­стикулировать правой и. кроме того, вес время смот­реть и слушать. Протекают ли эти одновременные по­токи активности независимо друг от друга или все они являются взаимосвязанными частями одной общей активности, — это проблема, достойная вни­мания.

Взаимодействие между одновременными действи­ями. Эксперименты по этому вопросу начались еще в 1887 г., когда Польган обнаружил у себя способность, декламируя знакомые стихи, писать в то же самое время другие стихи. Иногда он писал также и произ­носимое им слово, однако в целом интерференция была скорее слабой. Не прерывая потока устной дек­ламации, он мог быстро обдумать ближайшую строч­ку, которую должен был написать, и писал ее, не уделяя ей уже больше внимания. Он мог декламиро­вать поэму при производстве очень простого умно­жения, и ни одна из операций не замедлялась при одновременном выполнении другой. Операция, ко­торая была несколько труднее, задерживалась даже при таком автоматизированном действии, как чте­ние знакомой поэмы.

В эксперименте Бине (1890) одним из одновре­менных действий было ритмическое нажимание ре­зиновой груши, находящейся в руке. Груша была со­единена трубкой с барабанчиком, который записы­вал движения на закопченном барабане. Наиболее простая задача состояла в том, чтобы сделать одно нажатие за другим и такт с метрономом; другая зада­ча заключалась в нажимании груши дважды на каж­дый удар метронома; третья — в ее нажимании 3 раза в ответ на каждый удар. Когда испытуемый приобре­тал некоторую легкость в одном из этих механичес­ких действий, его просили продолжать это во время чтения вслух или решения в уме арифметических задач. Несмотря на то, что обе задачи были очень легкими, наступала некоторая интерференция и вы­полнение обеих задач нарушалось.

В другом эксперименте испытуемый не читал и не решал задач, а нажимал 2 груши: ту, которая была в правой руке, — 5 раз, другую, в левой руке, — дваж­ды на каждый удар метронома. Кроме общей трудно­сти такой комбинации, Бине отмечает как особо значительное явление то, что одна рука вовлекалась другой в свой ритм. Рука, которая должна была на­жимать по разу на удар, начинала нажимать по 3 или 4 раза. В этой связи Бине упоминает некоторые уп­ражнения, вроде поглаживания себя по животу кру­говым движением одной руки при одновременном похлопывании себя по темени другой рукой. Если, наоборот, обе руки делают одно и то же движение или взаимодействуют для достижения одного и того же результата, то налицо скорее взаимное облегче­ние, чем интерференция.

Эти результаты были подтверждены Ястровым и Керпесом (1891—1892), обнаружившими, что про­изводимое в быстром темпе постукивание действи­тельно ускоряло производимое одновременно сло­жение или чтение. …

Продуктивность двойных действий. Обычно при одновременном совершении двух действий одно из них или оба несколько нарушаются. В экспериментах с тахистоскопом объем восприятия числа точек уменьшался при помещении в экспериментальное поле других объектов наблюдения (Лоренц, 1912). Когда испытание на свободные ассоциации комби­нировалось с одновременным решением арифмети­ческих задач, ассоциативные реакции обнаружива­ли тенденцию к относительно низкому уровню за­вершения слов (например, “черная — доска”); реак­ции на звучание слова были чаще, чем реакции на значение слов-раздражитетелей (Шпeйx, 1927). Ис­ключение было найдено Митчеллом (1914): одна за­дача заключалась в сравнении грузов, последо­вательно поднимаемых рукой, другая — в сосчитывании ряда из 1—6 щелчков. Когда давались щелчки, грузы оценивались даже лучше, а счет нарушался только немного. Чтобы считать щелчки, испытуемый стремился оценивать грузы очень быстро, и эта бы­строта, вероятно, давала преимущество. Во всех этих случаях, хотя раздражители были одновременными, существенные (познавательные) реакции могли быть последовательными.

В некоторых профессиях, как, например, в про­фессии телефониста, необходимо производить од­новременно две или больше операций или быстро переключаться от выполнения одной операции к другой. Профессиональные испытания на способность производить такие действия проводились, например, Стерзингером (1928). Испытуемому читали рассказ, в то время как он складывал столбики однозначных чисел. Рассказ содержал 36 пунктов и читался 90 с. Затем испытуемый переставал складывать и запи­сывал все, что он помнит из рассказа. Контрольные испытания проводились отдельно со сложением и с рассказом, так что счет в двойном и простом испол­нении мог быть сравнен. Результаты одною испыту­емого:А. Правильно сложено чисел, простая задача – 52.

Б. Правильно сложено чисел, двойная задача — 43 =83% от А.

В. Воспроизведено пунктов рассказа, простая за­дача – 31.

Г. Воспроизведено пунктов рассказа, двойная задача – 10 – 32% от В.

83 и 32 процента должны были быть каким-то образом скомбинированы в простой показатель про­дуктивности при одновременном выполнении двух действий. Арифметическое среднее из этих двух чи­сел не будет надежным. Предположим, испытуемый совершенно не способен выполнять два действия одновременно. Позволим ему целиком увлечься рас­сказом и забыть о сложении; в таком случае он мог бы получить 100 процентов в рассказе и нуль в сло­жении. Арифметическое среднее могло бы дать ему 50 процентов, тогда как он должен был бы получить нуль в комбинировании двух родов деятельнос­ти. которое мы намеревались измерить. Эта трудность преодолевается путем получения геометрического среднего этих процентных показателей вместо ариф­метического среднего. Вычисленный таким образом индекс для испытуемого, данные которого приве­дены выше, равен: ?0,83?0,32=0,52%Индексы 26 испытуемых Стерзингера распределялись в интервале от 0,3 до 0,9 с групповым средним около 0,6. Применяя подобное испытание для десятилет­них мальчиков. Дамбах (1929) получил некоторые показатели выше 100 процентов, так, как по край­ней мере одна из задач выполнялась в комбинации лучше, чем отдельно.

Возможны ли два акта внимания в одно и то же мгновение? Этот вопрос не может быть прямо ре­шен экспериментами, подобными описанным, по­скольку в них не исключена возможность быстрого переключения внимания с одной задачи на другую. Даже тогда, когда экспозиция очень коротка, пос­ледовательные образы ощущений и памяти могли сделать возможным такое переключение. Если бы раз­дражители были так же слабы, как и коротки, ис­пользование последовательных образов могло бы быть сведено к минимуму. В одном эксперименте приме­нялось слабое нажатие на палец каждой руки и ис­пытуемый должен был сказать, какое нажатие было сильнее: в то же мгновение давалась короткая зри­тельная экспозиция 3-6 коротких линий для сосчитывания. Каждая задача была так легка, что, будучи предъявлена отдельно, давала около 100 процентов правильных ответов; но когда две задачи предъявля­лись одновременно,обе были правильно решены — в 12% случаев;одна была правильно решена – в 60% случаев;ни одна не была правильно решена — в 28% слу­чаев.

Заключение таково: одновременное осуществле­ние двух актов внимания в познавательной деятель­ности если и имеет место, то не часто.

Кроме часто отмечавшегося чередования между двумя задачами, которые выполнялись одновремен­но, иногда возможно комбинирование их в одно координированное действие, и если подобное ком­бинирование может быть осуществлено, то оно ста­новится наиболее успешным и приемлемым спосо­бом разрешения проблемы.