ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ 2. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ В ПОНИМАНИИ ПСИХОЛОГА

Определить, что такое жизнь, на протяжении веков стремились философы и писатели. Философское понимание бытия, существования являлось основным определением жизни. Жизнь телесная и стремление к ее сохранению, материальному поддержанию, жизнь нравственная как стремление к благу и счастью, жизнь духовная как возвышающаяся над обыденной – все эти стороны жизни неизменно оказывались в центре внимания философской мысли различных эпох. Конечно, эти аспекты интерпретировались по-разному, им приписывалась разная ценность. Например, эпикурейцы видели смысл жизни в наслаждении ее благами, в достижении счастья; сторонники аскетизма выступали за подавление плоти, чувств; стоики переносили цель жизни в область логических построений, оторванных от жизненных страстей. Таковы самые ранние философские толкования жизни, ее смысла, цели, которые весьма разнообразны и подчас противоположны. Особенность этих философских интерпретаций жизни состоит в том, что при обсуждении позиций человека в жизни (пассивной – как слияния с природой, активной – как стремления к благу, аскетизма – как отказа от жизненных благ и т.д.) роль человека как строящего и определяющего свою жизнь существа не осознается, не учитывается.

Долгое время в философских воззрениях личность растворялась либо в обществе, к осмыслению особенностей которого философия постепенно подступала, либо в природе, с которой фактически личность сливалась в силу недифференцированного понимания природы. Даже тогда, когда речь шла о страстях, влечениях, благе, они мыслились абстрактно. Мудрость, умеренность, красота и далее поступки, которые, казалось бы, неотрывны от личности, рассматривались безлично. Поэтому чем глубже философски анализировалась человеческая жизнь, ее цели, смысл и средства, тем дальше это осмысление отстояло от реальной жизни и осуществляющих ее людей.

Осознание того, что жизнь может быть определена соотносительно с человеком, а конкретнее – с личностью, пришло в конце XIX – начале XX в. Это осознание в известной степени связано с капитализмом, породившим дух и философию индивидуализма. Именно капитализм впервые в истории вывел личность как действующее лицо на сцену и социальной действительности, и художественной литературы, и философско-психологической теории, породил и юридически закрепил понятие частной жизни.

В художественной литературе этого периода пристально и тонко осмысливались новые явления частной жизни. Форсайты провозглашают свое право на частную жизнь во всех формах, начиная с вывески: “Сегодня мы не принимаем” и кончая объявлением в газете: “Просьба венков не возлагать”. Рождения, браки, разводы и даже смерти – глубоко и принципиально частное дело этой семьи, клана, подчеркнуто отделяемое от жизни “других”, общества, света [Речь идет о романе Голсуорси “Сага о Форсайтах”.].

Буржуазное общество, породив на определенном этапе частную жизнь, провозгласив ее независимость от общества и самостоятельность, тем не менее незримыми, но жесткими материальными и другими нитями связало ее с жизнью общества, с его нормами, нравами, условностями. Глубоко личные поступки и отношения, родственные связи, как это блестяще показал Л.

Н. Толстой в романе “Анна Каренина”, люди рассматривают уже как независимые от их воли и желания. Они начинают совершаться, оцениваться, интерпретироваться только под углом зрения оценок, суждений, традиций и запретов света, общества, а не как личное дело. Трагедия Анны – это трагедия лишения права на личную жизнь, права распорядиться собой, своими чувствами, своим сыном.

Так на определенном этапе общественного развития возникают форма личной жизни и соответствующие понятия частной и личной жизни. Однако это не означает, что личность получает право распоряжаться этой жизнью. Трагизм ситуации нашел отражение в литературе XX в. Так, герои Хемингуэя стремятся каждый по-своему справиться со своей жизнью, подчинить ее себе. Один, осознавая полную независимость своей жизни от его воли и усилий, пытается создать систему правил, ежедневного распорядка – иллюзию своей власти над ней и спасение от отчаяния. Другой, не видя иного пути взять над ней верх, вступает в смертельную схватку с жизнью.

Один из героев романа Стейнбека затевает со своей судьбой детективную игру. Будучи слабым и добропорядочным человеком, он понимает, что никогда не сможет построить свою жизнь в соответствии со своими желаниями, и тогда он совершает кражу. Крайние формы отчуждения от человека его собственной жизни, бессмысленности и неподлинности его существования изображает К. Абэ в образе женщины, ежедневно борющейся с засыпающими ее песками.

Когда войны угрожали судьбе европейской цивилизации, обрекли на смерть миллионы людей, угроза массовой смерти высветила смысл и придала ценность жизни, существованию как таковому, его сохранению. Так осмыслила понятие существования философия экзистенциализма, которое она раскрыла через противоречие бытия и небытия, жизни и смерти. Конечно, это понятие получило и свою социально окрашенную интерпретацию. Индивид предстал перед обществом только в своем праве существовать, лишенным своей сущности, каких бы то ни было качеств, содержательных характеристик своего бытия, лишенным всего, кроме самого факта существования. Позднее и философия, и художественная литература поставили под сомнение подлинность этого существования, ввели понятие неподлинности бытия. Однако понятие “неподлинность” должно иметь свою альтернативу, противоположность: подлинность. Подлинность же, истинность жизни нельзя определить без выявления ее существенных характеристик через ее осуществляющего и живущего ею человека.

Попытку дать научное, а потому более конкретное и содержательное определение жизни предприняли психологи. Первой из них была Ш. Бюлер, которой пришлось преодолевать барьеры и обыденного, житейского понимания жизни, и в известной мере философского. Она провела аналогию между процессом жизни и процессом истории и объявила жизнь личности индивидуальной историей. Понять жизнь не как цепь случайностей, а через ее закономерные этапы и вместе с тем не только понять личность через ее внутренний мир, но и раскрыть особенности ее реального жизненного мира – таковы были задачи, поставленные Бюлер перед психологами, рискнувшими последовать за ней в область изучения этой сложнейшей проблемы.

Индивидуальную, или личную, жизнь в ее динамике она назвала жизненным путем личности. Бюлер выделила ряд сторон, или аспектов, жизни, чтобы проследить их в динамике. Первый ряд, составляющий как бы объективную логику жизни, Бюлер рассматривала как последовательность внешних событий; второй – как смену переживаний, ценностей, как эволюцию внутреннего мира человека, как логику его внутренних событий; третий – как результаты его деятельности. Бюлер считала, что в жизни личностью движет стремление к самоосуществлению и творчеству. Она пыталась взять в качестве основы объяснения жизни понятие “события”, которые четко разделила на внешние и внутренние, но оказывалось, что линии внешних и внутренних событий тянулись параллельно, так и не пересекаясь, и не удавалось найти их связь. В свою очередь последовательность событий никак не связывалась с этапами достижений личности – продуктами ее творчества.

Независимо от собственно научных проблем и трудностей, с которыми столкнулась Бюлер и которые она не смогла решить, ее понимание жизненного пути содержало главное: жизнь конкретной личности не случайна, а закономерна, она поддается не только описанию, но и объяснению. Конечно, правильность такого объяснения зависит от тех единиц, структур, понятий, в которых его пытались дать. Почти одновременно с Бюлер П. Жане стремился определить жизненный путь как эволюцию самой личности, как последовательность возрастных этапов ее развития, этапов ее биографии.

К идее жизненного пути личности вслед за Бюлер в советской психологии обратился крупнейший советский психолог С. Л. Рубинштейн. В книге “Основы психологии” (1935), анализируя работу Бюлер, он пришел к выводу, что жизненный путь нельзя понять только как сумму жизненных событий, отдельных действий, продуктов творчества. Его необходимо представлять как целое, хотя в каждый данный момент человек включен в отдельные ситуации, связан с отдельными людьми, совершает отдельные поступки. Для раскрытия целостности, непрерывности жизненного пути Рубинштейн предложил не просто выделить его отдельные этапы (например, разные возрастные этапы – детство, юность, зрелость и т.д., как это делал П. Жане), но и выяснить, как каждый этап подготавливает и влияет на следующий. Если в детстве ребенок максимально развивает свои природные данные, свои способности и максимум получает от взрослых, то в юности он уже способен самостоятельно искать направления, формы их реального применения в жизни, в профессии. Если же в детстве в силу тех или иных причин не происходит развития личности, ее способностей, то это (но уже более медленно, сложно и противоречиво) происходит в период юности и т.д.

Бюлер, как и многие другие психологи, абсолютизировала роль детства в жизненном пути личности, считая, что на этой стадии развития закладывается проект всей жизни. В этом ее позиция близка к фрейдизму, искавшему корни всех жизненных противоречий в детстве. Рубинштейн считал, что каждый этап жизни играет важную роль в жизненном пути, но не предопределяет его с фатальной неизбежностью.

Если Бюлер стремилась выделить в качестве структур жизни и единиц анализа жизненного пути события, то Рубинштейн предложил в качестве основного понятие жизненных отношений личности, назвав среди них три: отношение к предметному миру, к другим людям, к самому себе. События неизбежно распадаются на внешние и внутренние; отношения же – это всегда внутреннее отношение к внешнему, к самому себе, в них внешнее и внутреннее связаны неразрывно.

Наиболее интересна мысль Рубинштейна о поворотных этапах в жизни человека. “В ходе этой индивидуальной истории, – писал Рубинштейн, имея в виду историю жизни, – бывают и свои “события” – узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный период определяется дальнейший жизненный путь человека” [Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 684.].

Здесь выявлена основная зависимость последующего хода жизни от тех или иных решений человека. Поворотные этапы жизни определяются личностью, она может перевести свою жизнь в совсем другое русло, круто изменить ее направление. “Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал” [Там же. С. 683.].

Рубинштейном намечается концепция личности как субъекта жизни. Он нашел такой подход к пониманию жизненного пути, который связывал все аспекты его рассмотрения, потому что нашел того, кто связывает в самой жизни ее линии своим собственным “узлом”. Он назвал его субъектом, потому что человек связывает их сам, а потому по-своему и тем самым иначе, чем другие. Он нашел того, кто определяет, как их связать. Это – личность как субъект жизни.

Личность иногда рассматривается как “частное лицо” или как некто безликий, скрытый за маской исполняемой роли. Не случайно слово “личность” обозначало “сначала у этрусков маску, которую надевал актер, затем этого последнего и его роль” [Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957. С. 310.]. Как осуществляются деятельность, общение, жизнь, как строятся поступки, линии поведения на основе желаний и реальных возможностей – вот проявления субъекта, вот его “личностное обличье”.

Понятие субъекта жизни дало возможность Рубинштейну раскрыть деятельную сущность личности, преодолеть созерцательный подход и к личности, и к ее жизни. Условия жизни человека, ее “обстоятельства” традиционно представлялись как некие “данности”, как нечто постоянное, наличное, покоящееся, изначально присущее жизни, как определенный способ или уклад жизни людей. Даже социальные потрясения, порождая представление об изменчивости общества, не вели к осознанию возможности изменения отдельным человеком своей жизни, он был лишь “одним из” участников истории. Концепция субъекта, предложенная Рубинштейном, несла прежде всего идею об индивидуально активном человеке, т.е. о человеке, строящем условия жизни и свое отношение к ней. В идее изменения жизни, в понимании ее условий как задач, требующих от человека определенных решений, – вот в чем и состояла новизна его подхода.

Действительность в ее “первозданном” виде, которую человек “застает”, появляясь на свет, не задана ему изначально как некая директива. То, что действительность, условия жизни, жизненные ситуации, в которых оказывается человек, предъявляют к нему свои требования, ставят свои ограничения, не означает, что он в свою очередь не может предъявить своих требований к жизни. Опираясь на известный тезис К. Маркса “какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами” [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 19.], С. Л. Рубинштейн подчеркивал не только зависимость личности от жизни, от различных обстоятельств, но и зависимость жизни от личности. Этапы жизни, их содержание, жизненные события рассматриваются им как зависимые от человека. Он определяет последовательность жизненных этапов. Каждый в известной мере знает, когда ему еще рано или уже поздно обзаводиться детьми, когда еще можно успеть переменить профессию, если выбранная его не удовлетворяет, и т.д. Личность организует свою жизнь, регулирует ее ход, выбирает и осуществляет избранное направление. Высшие личностные образования – сознание, активность, зрелость и т.д. – выполняют функции организации, регуляции, обеспечения целостности жизненного пути, субъектом которого человек становится по мере своего развития. Раскрывая возможность организации жизни субъектом, Рубинштейн ни на миг не отрицал ее собственной логики, ее противоречий, порой трагизма, и вместе с тем боролся за полноту человеческого бытия. В его представлении жизнь сохраняется во всей ее палитре – в этических, эстетических, душевных и интеллектуальных чувствах, в связях человека с другими людьми. Личная жизнь, по Рубинштейну, – “это самое богатое, самое конкретное, включающее в себя как единичное многообразие, так и иерархию все более абстрактных отношений… личная жизнь выступает не как частная жизнь… из которой все общественное отчуждено, но как жизнь, включающая общественное, но не только его, а и познавательное отношение к бытию, и эстетическое отношение к бытию, и отношение к другому человеку как человеческому существу, как утверждение его существования” [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 345.]. Она вместе с тем перестает быть лишь обыденным, эмпирическим процессом, как часто считают. Субъект своим ответственным отношением к жизни придает ей направление и движение; преодолевая обстоятельства, ситуации, борясь, он отстаивает ее высший смысл, не давая растворить себя в потоке ситуаций, мелких чувств, ежесекундных желаний. Способность возвыситься, самоопределиться по отношению к ее целостному ходу и есть проявление субъекта жизни.

Сможет или не сможет личность стать субъектом собственной жизни – такова одна из центральных проблем личной жизни. Рубинштейн наметил эту проблему философии жизни еще в 20-х годах в одной из первых своих работ, говоря о соотношении масштабности личности, ее творческих возможностей и ее реальной жизни: “Среди людей, которые не только живут, изживая себя в процессе жизни, но и творят, воплощая и объективируя себя в каком-либо произведении, не многим удается установить такую счастливую гармонию между своим произведением и собственной личностью, чтобы можно было по уровню и масштабам творения составить себе истинное представление о значительности и истинных масштабах личности их творца. Бывают люди, внесшие значительный вклад в науку или какую-либо другую область духовного творчества, в жизни которых их произведения были высочайшими вершинами, на которые они сами поднимались лишь в редкие минуты наибольшего напряжения всех своих творческих сил; вся остальная их жизнь, в которой складывалась и проявлялась их личность, протекала на значительно более низком уровне” [Рубинштейн С, Л. Николай Николаевич Ланге // Народное просвещение. Одесса, 1922. № 6-10.].

Понимание противоречивости жизни и необходимости разрешения противоречий делает жизнь проблемой для человека. Становясь субъектом жизни, человек научается разрешать жизненные противоречия, изменять соотношение добра и зла и даже соотношение жизни и смерти, которое экзистенциалистам представлялось фатальным. Споря с экзистенциалистами, считавшими смерть единственной антитезой бытия и утверждавшими, что жизнь имеет смысл только благодаря смерти, Рубинштейн предложил совершенно иную концепцию жизни. Только та жизнь есть жизнь подлинная, которая осуществляется, строится самим человеком, утверждал он. Во всех других случаях, даже если жизнь продолжается только физически, она не является подлинной жизнью. А потому не трагична и смерть, уносящая такую жизнь. С. Л. Рубинштейн пытался точнее определить, при каком соотношении сил и при какой позиции человека в жизни его смерть становится действительно трагичной. “…

Смерть в постели, смерть, наступающая потому, что жизнь, жизненные силы человека себя уже исчерпали, что он увял и началось умирание еще при жизни, – трагична ли?..” – спрашивал он. Жизнь – трагедия, комедия или драма – это объективно зависит от соотношения сил в ней и от позиции человека. Со свойственной ему откровенностью Рубинштейн описывал свое собственное отношение к смерти: “Смерть есть также конец моих возможностей дать еще что-то людям, позаботиться о них… наличие смерти превращает жизнь в нечто серьезное, ответственное, в срочное обязательство, в обязательство, срок выполнения которого может истечь в любой момент… Мое отношение к собственной смерти сейчас вообще не трагично. Оно могло бы стать трагичным только в силу особой ситуации, при особых условиях – в момент, когда она оборвала бы какое-то важное дело, какой-то замысел [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 351 – 352.]…”

Таким образом, свое понимание человека как субъекта жизни Рубинштейн дает через анализ его отношения к жизни. Конечно, это отношение включает множество различных аспектов и составляющих, которые он назвал особыми мировоззренческими, или жизненными, чувствами. Одни ситуации и аспекты жизни порождают чувство комического, или юмористическое отношение к жизни, другие – трагическое.

Комическое, юмористическое восприятие тех или иных жизненных ситуаций выступает как определенный способ разрешения ее противоречий, а не просто как восприятие смешных и забавных сторон жизни. Сам Рубинштейн, когда трагично сложилась его собственная жизнь, когда он подвергся обвинениям в космополитизме, был снят со всех постов, когда была рассыпана верстка его книги, вырабатывал именно такое отношение к происходящему, чтобы не сломиться, как это произошло со множеством людей. И тогда оружием его борьбы с происходящим стал юмор, который он назвал юмором с позиций силы, юмором как выражением победы добра над злом. Усилия людей, стремившихся опорочить его, представились ему ничтожными и смешными.

Что же помогает человеку встать над ходом жизни и даже переломить его? Именно то, что его жизненные чувства разнообразны, выражают не только трагическое, но и юмористическое, а более высоко – оптимистическое отношение к жизни. Чувства не только следуют за ходом жизни, но и в какой-то момент дают возможность человеку “выйти за пределы” трагического поворота жизни и своего трагического отношения к ней, скажем отнестись к ней с позиции добра, с оптимистических позиций. Тогда человек выступает в новом качестве – субъекта жизни. Преодолевая обиду, страдания, несправедливость, человек реально изменяет расстановку сил, соотношение добра и зла в жизни.

Проблемой жизнь оказывается для человека в силу конкретности противоречий между правдой и неправдой, между нравственностью и беспринципностью, в силу того, что в ней нет абстрактных правил и рецептов для принятия решений. Человек становится субъектом и в том смысле, что он вырабатывает способ решения жизненных противоречий, осознавая свою ответственность перед собой и людьми за последствия такого решения.

Ответственность, с точки зрения Рубинштейна, является воплощением истинного, самого глубокого и принципиального отношения к жизни. Под ответственностью он понимал не только осознание всех последствий уже содеянного, но и ответственность за все… упущенное. Ответственность возникает в связи с тем, что каждое совершающееся сейчас действие необратимо. Поэтому ответственность – это способность человека детерминировать события, действия в момент их осуществления, по ходу их свершения, вплоть до радикального изменения всей жизни. Он должен всегда спрашивать себя: а нельзя ли поступить иначе? Существует ответственность как своего рода самоограничение (“как бы чего не вышло”). Но ответственность может проявляться и в свободе своего выбора, в осознании права на него и в способности его отстоять.

Истоки такого понимания ответственности мы находим в “Основах общей психологии”, где Рубинштейн писал: “…последний завершающий вопрос, который встает перед нами в плане психологического изучения личности, это вопрос о ее самосознании, о личности как “я”, которое в качестве субъекта сознательно присваивает себе все, что делает человек, относит к себе все исходящие от него дела и поступки и сознательно принимает на себя за них ответственность в качестве их автора и творца” [Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. С. 676 – 677.]. Здесь уже самосознание рассматривается как отношение к себе в качестве субъекта всего содеянного, т.е. намечена линия понимания субъекта во всем многообразии его проявлений, линия на возвышение субъекта как творца своей жизни.

Однако мысль о неиспользованных, упущенных возможностях в жизни, о нереализованных способностях человека для психолога является принципиальной. Она направляет внимание на то, как человек может построить жизнь, чтобы более полно реализовать свои возможности, способности в данных реальных жизненных условиях. Эта проблема прямо выводит к проблеме построения жизненной стратегии. Кто задумывался о том, сколько невыявленных талантов остались неизвестны людям, не вошли в культуру, сколько способностей не нашли своего применения в силу отсутствия соответствующих условий или беспечности, пассивности самого человека? Кто задумывался о том, сколько добрых дел, умных мыслей остались лишь добрыми намерениями, мимолетными идеями, которые так и не воплотились в жизнь? Многое в таких случаях списывается на жизненные обстоятельства. Но Рубинштейн призывал к ответственности человека не только за его поступки, дела и их результаты, но и за судьбу его способностей и таланта, в соответствии с которыми он сумел или не сумел построить свою жизнь.

Особенно остро проблема реализации возможностей человека встает в связи с необратимостью жизни. Существуют предположения физиологов, что огромное число нейронов, составляющих потенциал человеческого мозга, с возрастом постепенно уменьшается (например, известно, что с возрастом во много раз труднее становится выучить иностранный язык). Во взаимоотношениях людей бывает упущен момент, когда еще можно сказать правду, но если такой момент отодвигается, то это часто оборачивается ложью другому и самому себе.

Необратимость жизни требует особого отношения человека к времени жизни, особенно настоящему, требует от него своевременности. Что же такое своевременность? Значит ли это, что все в жизни нужно делать вовремя, везде успевать? В том ли секрет успеха, чтобы вовремя направить свою жизнь относительно каких-то заданных временем, но еще незримых факторов? Своевременность равно как и ответственность, многим кажется чем-то скучным и необходимым, чему нужно следовать как букве закона, чтобы избежать неприятных последствий. Где же активность желания, стремление добиться цели, высокие мотивы и притязания? Почему не выделяются в отдельный, самый важный фактор желания, почему “свобода – это осознанная необходимость”, а не “осознанные желания”?

Своевременность – это способность человека определить момент наибольшего соответствия логики событий и своих внутренних возможностей и желаний для решительного действия. Это способность определить момент готовности начать то или иное дело (и уже не только в смысле настроения, желания и т.д., но и в смысле трезвой оценки своих “шансов”, умений, учета возможных трудностей и т.д.). Своевременность – это качественная и индивидуальная характеристика отношения человека к жизни во времени.

Все эти вопросы не являются риторическими, а требуют своего осмысления каждым человеком. Каждый “решает” вопрос о соотношении инициативы и ответственности, притязаний и достижений, желаний и обязанностей по-своему. Однако оказывается, что трудность не в том, чтобы решить этот вопрос, а в том, чтобы правильно его поставить, сформулировать, выявить для самого себя. Бывает, что объектом самого пристального внимания того или иного человека становятся те вопросы и проблемы, которые при “зрелом” размышлении этого не “стоят”. Часто мы приступаем к решению таких “жизненно необходимых” задач, которые на деле оказываются не только не необходимыми, но даже вовсе и не жизненными, причем нередко это обнаруживается слишком поздно. Жизненно ли значимо наше желание или поступок, умеем ли мы отделять случайное для других и для самих себя от жизненно важного – ответ на эти вопросы имеет принципиальное значение.

Ответственность (или безответственность) незримо присутствует везде и проявляется во всем, причем если ее присутствие часто незаметно, то отсутствие сразу дает о себе знать. Рубинштейн понимал ответственность не как верность формальному долгу, догме, не как следование раз и навсегда принятым правилам, а как способность по ходу жизни видеть, выделять, ставить проблемы, вовремя их осознавать и принимать ответственные решения. И потому таким не связанным абстрактными догмами, абстрактными правилами, абстрактной моралью предстает субъект в реальной диалектике жизни в понимании Рубинштейна. Ответственность – это и верность самому себе, доверие к нравственному содержанию собственных чувств, уверенность в своей правоте. Ответственность – это способность отвечать не только за себя, но и за других людей, за их судьбы, за характер своих с ними взаимоотношений. Берем ли мы на себя ответственность за каждый шаг человека, за его личность (каким он может быть) или за его судьбу в целом – это жизненное решение ставит нас перед сложнейшим выбором. Субъектом своей жизни личность становится не только в силу способности решать свои проблемы, отвечать за свои поступки. Личная жизнь включает отношение к другому человеку и разные характеристики отношений к другим. Другой как условие моего существования и “я” как условие бытия другого – такова реальность человеческой жизни.

Каковы причины, обусловливающие стремление Рубинштейна раскрыть закономерность жизни как закономерности взаимоотношений людей? Показать взаимную зависимость, взаимовлияние способов жизни и поступков людей друг на друга – таков способ раскрытия этичности жизни. Нравственность в данном случае является не только “формой общественного сознания”, но и одним из способов жизни, который предполагает реальное этическое отношение человека к человеку, реальные нравственные поступки.

В течение многих веков формировалось представление о нравственном субъекте, который часто определялся как субъект свободного нравственного выбора, нравственного самоопределения. Но не ограничивалось ли такое определение нравственного субъекта лишь критериями и пределами данного субъекта? Не проявлялся ли в этом своего рода этический индивидуализм? Нравственное воздействие одного человека на другого, причем воздействие не словом, а поступком, нравственной жизнью, – таков рубинштейновский выход за пределы нравственного индивидуализма. Помочь другому в разрешении его собственных трудностей, помочь ему даже вопреки его отрицательному отношению ко мне – вот черты новой этики. Раскрыть человеку глаза на все богатство жизни – значит укрепить его душевно, помочь жить полной жизнью даже в трудных условиях. В этом заключается основная задача новой этики. “Основная этическая задача, – писал Рубинштейн, – выступает прежде всего как основная онтологическая задача: учет и реализация всех возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека, – значит, борьба за высший уровень человеческого существования, за вершину человеческого бытия. Строительство высших уровней человеческой жизни есть борьба против всего, что снижает уровень человека” [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 346.].

С этих позиций Рубинштейн относился и к проблеме социальной детерминации личной жизни, к соотношению материального и духовного, нравственного в жизни человека. Он боролся против уничтожения внутреннего уникального, неповторимого мира человека, против уничтожения возвышенного плана его жизни: “жизнь – не кухня и мастерская, а природа – не сырье для производства, общество – не фабрика и контора, а люди – не только служащие” [Рубинштейн С. Л. Дневники. Частный архив. С. 54.]. Никакой общественный строй не устранит всех горестей человеческого сердца, не решит всех проблем индивидуальной жизни. Он выявлял те принципиальные проблемы индивидуальной жизни, которые могут создаваться, но не могут решаться обществом.

Если для А. П. Чехова основной жизненной проблемой являлась проблема вытравливания из себя раба, если для А. Грина свобода выступала как защита своей индивидуальности, уносящая все жизненные силы, то для Рубинштейна задача личности состоит не только и не столько в борьбе с несвободой внешней. Устоять внутренне, справиться внутренне с тем, что не удалось преодолеть в процессе борьбы за достойную жизнь, – такова главная проблема жизни субъекта. “Смысл этики состоит в том, чтобы не закрывать глаза на все трудности, тяготы, беды и передряги жизни, а открыть глаза человеку на богатство его душевного содержания, на все, что он может мобилизовать, чтобы устоять, чтобы внутренне справиться с теми трудностями, которые еще не удалось устранить в процессе борьбы за достойную жизнь” [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 347.].

В отличие от многих психологов Рубинштейн, с одной стороны, не только видел психологический аспект проблемы жизненного пути, выделял не только ее восприятие, переживание, т.е. субъективную картину жизни, но и подчеркивал необходимость учета объективных проявлений субъекта, его способность реально изменять жизнь. В тех конкретных социальных обстоятельствах, в которых он создавал свою концепцию субъекта жизни, когда личность испытывала на себе огромное социальное давление, которое лишало ее всякой индивидуальности, свободы, права иметь свой внутренний мир, он боролся за сохранение и поддержание внутреннего мира человека, как нравственного, так и душевно-психологического. Тем самым Рубинштейн дал ключ к анализу как типичных, общих для всех людей аспектов личной судьбы, так и сугубо индивидуальных.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Добавить комментарий